Гианэя (изд.1971г.) - Страница 98

Она заставила его замолчать отталкивающим жестом.

Опять!..

— Пусть так, — сказала она дрожащим от гнева голосом. — Но и мы не знаем ваших обычаев. Почему же я понимаю тебя? Потому, что мы по-разному относимся друг к другу.

Он был настолько взволнован, что не заметил ясного намека, прозвучавшего в этих словах.

— Не знаю, — ответил он уныло. — Может быть, потому, что ты прочла много наших книг.

— Может быть, — неожиданно согласилась Гианэя, сказав эти два слова прежним дружеским тоном. — Пора вернуться к Марине. Я позвала тебя для того, чтобы попросить. Забудь мой ответ на вопрос о Рийагейе. Ты меня не понял, как не понимаешь всегда.

— Хорошо, я забуду, — покорно согласился он, не сомневаясь, что она и на этот раз ничего не объяснит ему. — Уже забыл. Это не трудно.

По выражению ее лица он сразу понял, что снова, в который раз, совершил ошибку; нельзя было так говорить, ведь сама Гианэя, очевидно, придавала этому ответу большое значение.

Как тогда, на Луне, при разговоре о том же Рийагейе, Гианэя несколько секунд смотрела на него в явном смятении. А потом, так же как и тогда, резко повернулась и бегом направилась к дому. Виктор остался один…

Утром, когда он собрался уезжать на ракетодром, Гианэя не вышла проводить его, ссылаясь на нездоровье. Марина была мрачна и простилась сухо.

Когда он уже сидел в вечемобиле, она неожиданно сказала:

— Сегодня ночью Гианэя была у меня. Ты ведешь себя, как мальчишка!

И, ничего больше не прибавив, ушла в дом.

5

Подготовка к отлету шла полным ходом. Было принято решение, что корабль Мериго все же стартует первым. После того как Гианэя решительно отказалась лететь с гийанейцами, они больше не торопились и хотели основательно познакомиться с Землей. И не только с Землей, но и с другими планетами Солнечной системы. На это требовалось много времени.

Вторая, и главная, причина заключалась в самом Мериго и трех его товарищах. Пребывание на Земле с каждым днем становилось для них тягостнее. Полудикие, они никак не могли привыкнуть к окружающей их всюду технике, всего боялись и очень редко отваживались выходить из дома, где их поселили.

В этом доме намеренно была создана самая простая обстановка, лишенная комфорта, в современном понимании этого слова. Даже пища доставлялась им старинным способом, в корзинах, так как сразу же выяснилось, что появление блюд в шкафу, где только что ничего не было, вызывает страх и четверо не только не осмеливаются есть, но боятся даже подойти к этой пище.

Нечего было и думать приучить их к радиофонам, экранам телесвязи и вечемобилям. Но планелетов они не боялись: свет, исходивший неизвестно откуда, также не путал их. К этому они привыкли.

Полная неспособность освоиться с окружающим привела к постоянному страху, который заметно усилился после появления на Земле гийанейцев.

Вийайа лично попытался поговорить с четырьмя, доказать им, что он и его товарищи ничего общего с «ненавистными» не имеют, но потерпел полную неудачу. Один только его внешний вид вызывал в четверых ужас и отвращение. Они не хотели его слушать, ни слова не отвечали, а жались друг к другу, стараясь держаться от гийанейца как можно дальше. Взгляды, устремленные на землян, присутствовавших при беседе, просили и умоляли увести поскорее страшного посетителя.

Вийайа посоветовал отправить четверых на их родину как можно скорее.

Корабль был готов, задерживаться не было никаких причин. Пятьдесят человек, которые должны были на нем лететь, так же были давно готовы и могли отправиться в любой день.

В их составе произошло только одно изменение. Вместо Синицына, неожиданно ставшего главным переводчиком при гийанейцах, в экспедицию зачислили другого астронома.

Сергей близко сошелся с членами экипажа игловидного звездолета. Вийайа дал понять, что они все были бы очень рады, если Синицын, которого они называли «Сейгейа», заменит в полете Марину Муратову, которая сама заявила, что хочет остаться на Земле с Гианэей.

Старт на планету Мериго был назначен на пятнадцатое октября.

Виктор Муратов с нетерпением ожидал возвращения гийанейцев с Луны. Ему необходимо было поговорить с Вийайей. Только этот человек выдающегося ума и большого жизненного опыта мог помочь Виктору распутать клубок загадок и противоречий, в которых он один не мог разобраться, помочь восстановить с Гианэей прежние отношения.

А они испортились, вернее — совершенно прекратились с того злосчастного вечера. Марина сообщала брату, что Гианэя не упоминает его имени и не позволяет говорить о нем. Судя по всему, она глубоко обижена или оскорблена, стала опять замкнутой и заметно мрачнеет.

— Тебе надо помириться с нею, — сказала Марина, и поскорее.

— Но как?

— Посоветуйся с Вийайей. Меня беспокоит ее состояние.

— Что я ему скажу?

— Все! Другого выхода нет.

— Хорошо, я это сделаю.

Как только посадочная ракета опустилась и из нее вышли гийанейцы, Виктор, специально для этого прилетевший на ракетодром, подошел к Вийайе и попросил разрешения поговорить с ним.

— Я всегда рад, — ответил гийанейец, — всегда к твоим услугам. Видимо, — прибавил он, — разговор будет о Гийанейе?

Муратов нисколько не удивился этому вопросу. Проницательность Вийайи давно уже была всем известна. Казалось, что гийанейский ученый читает мысли.

— Да, — ответил Виктор, — мне надо поговорить о ней.

— Поезжай со мной!

Он не отложил беседы, что было бы естественно после утомительного полета, и Виктор подумал, что не только предмет предстоящего разговора, но и его содержание каким-то образом известно Вийайе, и что гийанейец считает этот разговор нужным и спешным.